СЦЕНАРИЙ

ВНЕКЛАССНОГО МЕРОПРИЯТИЯ

ПО ЛИТЕРАТУРЕ

11 класс

"

Хотелось бы всех

..."

поименно назвать

Литературная гостиная

по стихам

репрессированных и гонимых

поэтов России

учитель русского языка и литературы: Егорова В.В.

Тема: "Хотелось бы всех поименно назвать..."

Цели урока:

Обучающая:



знакомство с репрессированными и гонимыми поэтами России;



выявление необходимости изучения наследия поэтов в школьной программе;



выяснение фактов, когда история страны преломляется и отражается в творчестве

поэтов.

Воспитывающая:



способствование пробуждению активной гражданской позиции учащихся;



определение нравственных основ жизни, влияние на мировоззрение учащихся;



привитие чувства патриотизма.

Развивающая:



развитие умения ярко и выразительно читать художественные произведения;



развитие критического мышления;



обогащение речи посредством художественной литературы.

Музыкальное и звуковое сопровождение:

"Реквием" Моцарта; "Я не люблю" В.

Высоцкого; "Обэриуты" В. Долиной; "Анафема" А. Розенбаума; отрывки из поэмы в чтении

А. Ахматовой.

/Тихо звучит "Реквием". Зажигается свеча, она будет гореть весь урок/

Ход урока

Ученик:

Чисты их имена,

И горек голос лир,

И дух высок, и слово осиянно...

На вечны времена:

Владимир, Велимир,

Марина, и Борис,

И Александр, и Анна. Е. Благинина

Учитель:

Эти стихи — неисчерпаемый источник знаний о советском периоде российской

истории.

Иной

формы

самовыражения

для

заключенных

и

ссыльных

просто

не

существовало. Говорить правду в подцензурных письмах и высказывать своё отношение к

происходящему было равносильно самоубийству. Поэтому письма подневольных людей, за

редким исключением, не столько говорят, сколько умалчивают о реальных обстоятельствах.

То же можно сказать и о миллионах хранящихся в архивах следственных дел, абсолютное

большинство которых — измышления самих следователей, подписанные жертвами режима

под пытками и психологическим давлением.

ГУЛАГ был мобильной, постоянно обновлявшейся трудовой армией, где жизнь

большинства заключенных заканчивалась в течение нескольких лет (а то и месяцев).

Миллионы жертв, миллионы порушенных семей, искалеченных судеб!

/Музыка умолкает, и в полной тишине идет перекличка из разных концов зала/.

Ахматова Анна. Расстрелян муж, репрессирован сын. Не печатали.

Клюев Николай.

В 1934 году выслан в Нарымский край по ложным обвинениям в

"кулацкой агитации". Умер в Томской тюрьме.

Мандельштам Осип. Поэт, переводчик, критик. Незаконно репрессирован.

Цветаева Марина. Поэтесса, прозаик, переводчик. Репрессированы муж и дочь.

Покончила жизнь самоубийством.

Баркова Анна. Поэтесса. Отбывала заключение по необоснованным обвинениям.

Василенко Виктор.

Поэт, искусствовед. С 1947 по 1956 год отбывал заключение по

2

необоснованным обвинениям.

Андреев Даниил. С 1947 по 1956 год отбывал заключение во Владимирской тюрьме по

необоснованным обвинениям.

Терентьева Мария, Шаламов Варлам, Домбровский Юрий, Ручьев Борис и другие

отбывали заключение по необоснованным обвинениям.

Ученик:

Который год мне не дает покоя

всё то же неотступное виденье.

В тот миг, когда державные часы

на Спасской башне отбивают полночь,

когда еще не смолк, не отзвучал

тяжелый звон —

с двенадцатым ударом

они на площадь Красную вступают

и начинают шествие свое —

за рядом ряд, колонна за колонной,

и, как штандарты воинских частей,

плывут над ними стяги, на которых,

как номера дивизий и полков,

стоят (голоса с мест) — 29-й, и 30-й,

и 33-й, и 34-й,

и 35-й, и 37-й и все другие годы остальные.

Учитель:

Эти убили, а эти ославили.

Кто ж наши Каины?

Кто ж наши Авели?

Даже могил никаких не оставили,

Горько в родимой земле им лежать.

Нашим убитым,

Нашим замученным

мы даже памятник не поставили.

Стыдно и не за что нас уважать. Ю. Левитанский

— Пусть наша встреча будет своеобразным памятником всем репрессированным

поэтам России.

— Знаете ли вы, в чем обвинили поэта Гумилева?

— Он не донёс органам Советской власти, что ему предлагали вступить в ряды

заговорщиков. Поэт категорически отказался от предложения. Но доносить не пошёл,

мешало понятие о чести.

— Что такое честь?

— По словарю В. Даля, это "внутреннее нравственное достоинство человека,

доблесть, честность, благородство души и чистая совесть".

— Поэтому отправляли на Лубянку тех, кто стремился сохранить в чистоте свою

совесть.

Но непогрешимыми считали себя и те, кто вершил свой неправый суд.

Зиновьев приказал всем бывшим офицерам царской армии зарегистрироваться якобы

для получения хлебных карточек. Все были расстреляны.

Михаил Фрунзе, красный командир, обращается к белогвардейцам с просьбой не

уходить с Врангелем за рубеж. Десятки офицеров, нижних чинов, рядовых остались. Их,

безоружных, с привязанными к ногам камнями бросили в море.

К 1919 году были уничтожены 320 тысяч священнослужителей.

Уничтожалась интеллигенция. Умер Александр Блок за день до получения

разрешения властей выехать на лечение за границу.

3

Крестьянину-доносчику обещано 25% от конфискованного зерна.

58-я статья содержала специальный 12-й пункт о недонесении. Наказание — вплоть до

расстрела.

— Можно ли оправдать или забыть такое?

(После ответов учащихся включается запись песни А. Розенбаума "Анафема").

Сколько их было, невинно убиенных, заживо похороненных в ГуЛАГах, забытых из

страха порою даже родными?

Вдумайтесь в такую цифру. В 1934 году в состав Союза писателей входило 2500

человек. А репрессировано было 2000!

Ученик:

Всем, кто клеймён был статьёю полсотни восьмою,

Кто и во сне окружён был собаками, лютым конвоем,

Кто по суду, без суда, совещаньем особым

Был облечён на тюремную робу до гроба,

Им наши слёзы и скорбь, наша вечная память!

— Почему? За что?

— Вспомните судьбу русских поэтов XIX века. Пушкина, Лермонтова, Грибоедова,

Кюхельбекера. "Горька судьба поэтов всех времен // Тяжеле всех судьба казнит Россию" (В.

Кюхельбекер).

Ученик:

Темен жребий русского поэта:

Неисповедимый рок ведёт

Пушкина под дуло пистолета,

Достоевского на эшафот.

Может быть, такой же жребий выну,

Горькая детоубийца — Русь!

И на дне твоих подвалов сгину

Иль в кровавой луже поскользнусь,

Но твоей Голгофы не покину.

От твоих могил не отрекусь,

Доконает голод или злоба,

Но судьбы не изберу иной.

Умирать, так умирать с тобой

И с тобой, как Лазарь, встать из гроба.

Учитель:

Поэт серебряного века Максимилиан Волошин посвятил эти стихи памяти Блока и

Гумилева.

Не покинула Россию Анна Ахматова. Она не была в тюрьме, но семнадцать месяцев

ничего не знала о единственном сыне, триста дней и ночей провела в очереди в тюрьму.

Ученица:

Показать бы тебе насмешнице

И любимице всех друзей,

Царскосельской веселой грешнице,

Что случится с жизнью твоей —

Как трехсотая, с передачею,

Под Крестами будешь стоять

И слезою своею горячею

Новогодний лед прожигать.

Там тюремный тополь качается

И ни звука, — а сколько там

Неповинных жизней кончается...

(С последними словами стихотворения включается запись голоса Анны Ахматовой. Звучат

4

"Вместо предисловия”, "Посвящение ").

Учитель:

Сын Ахматовой и Гумилева был по сути дела мальчиком. Очень часто утренний

вывоз арестантов на отправку начинался под быстрый стук детских шагов по кафельному

полу

тюрьмы.

Страна умилялась "Колыбельной" из кинофильма "Цирк": "сто путей, сто дорог для

тебя открыты". А в Часовой башне Бутырской тюрьмы не пела, а шептала своему сыну

поэтесса Мария Терентьева, жена репрессированного поэта Ивана Катаева.

Ученица:

Утром рано на рассвете

Корпусной придет,

На проверку встанут дети.

Солнышко блеснет...

(Во время чтения звучит "Аве, Мария!")

Ученик:

Когда русская проза пошла в лагеря-

В землекопы, а кто половчей - в лекаря,

В дровосеки, а кто потолковей - в актёры,

В парикмахеры или в шофёры,-

Вы немедля забыли своё ремесло:

Прозой разве утешишься в горе?

Словно утлые щепки

Вас влекло и несло,

Нас качало поэзии море.

Эти строки Бориса Слуцкого, посвящённые Исааку Бабелю, Артёму Весёлому и

другим незаконно репрессированным прозаикам и поэтам, в равной степени можно отнести

и к тем поэтам, чья судьба решением Особого совещания была на долгие годы связана с

Колымой.

Учитель:

Две тысячи репрессированных поэтов... Это только членов Союза писателей, а

многие такого членства ещё и не имели. Но они ни в чем не изменили себе. Они не хотели

расставаться с поэзией даже в тюрьме. Однако Николаю Гумилеву на вопрос: можно ли ему

писать стихи, — быстро ответили: прозу можно, стихи нет. Правдивого поэтического слова

страшились, а за найденные стихи могли отправить в карцер или даже дать новый срок.

Поэту Сергею Поделкову после лагеря задали вопрос: "Что были для вас в лагере

стихи?" Он ответил, не задумываясь: "Жизнь".

Часто не на бумаге, а в памяти сохранялись многие стихотворные строки. Или

свои

стихи выдавались за стихи

незапрещённых Блока или Твардовского (об этом

вспоминает А. Солженицын).

Униженные, но не сломленные, поэты пытались найти ответ на вопрос "За что?"

Многие свято верили в непогрешимость Сталина и власти, они писали полные недоумения и

веры строки.

Ученик:

За что? Пусть Господь разберет

И движется длинный-предлинный

Наш, к гибели нашей черед.

Но, брат мой, вмурованный в камень,

Пойми, мы недаром легли,

Мы то, чем крепится фундамент

Всей будущей жизни земли. А. Тришатов

Но не все были так наивны. Осип Мандельштам напишет откровенное

5

стихотворение, полное горечи и презрения.

Ученик:

Мы живем, под собою не чуя страны.

Наши речи за десять шагов слышны.

А коль хватит на полразговорца,

Так припомним кремлевского горца.

Его толстые пальцы, как черви, жирны,

А слова, как пудовые гири, верны,

Тараканьи смеются усища,

И сияют его голенища.

А вокруг него сброд толстошеих вождей,

Он играет услугами полулюдей,

Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,

Он один и собачит и тычет.

Как подкопу кует за указом указ —

Кому в лоб, кому в пах, кому в бровь, кому в глаз.

Что ни казнь у него — малина

И широкая грудь осетина.

Учитель:

Николай Заболоцкий, Даниил Хармс, Леонид Мартынов, Ярослав Смеляков,

Павел Васильев — это новая волна репрессированных поэтов.

(Звучит песня Вероники Долиной "Обэриуты").

Смерть Сталина в 1953 году не остановила лавину репрессий и предательств.

Ученик:

Пусть мне говорят: "Успокойся" —

спокойным я быть не сумею,

Покуда наследники Сталина

живы еще на земле,

Мне будет казаться,

что Сталин еще в Мавзолее. Е. Евтушенко

Учитель:

Кандидат наук Васильев поздравил писателя Солженицына с пятидесятилетием.

Вызвали в КГБ. Писатель Черных открыто выразил беспокойство по поводу того, что

создаётся новый культ — культ Брежнева. Перестали печатать.

Среди тех, кого "не одобряли" власти, был Владимир Высоцкий.

(Звучит песня В. Высоцкого "Я не люблю").

Многие, слишком многие не дожили до реабилитации. Многих еще предстоит

реабилитировать. Те же, кто вернулся из лагерей, больше всего на свете боялись забыть

лагерную жизнь. "Забвение пережитого — смерть души", — говорил Шаламов. Нельзя

забыть предательства, нельзя забыть свои муки.

Ученица:

Приснилось мне, что старые друзья

Опомнились, раскаялись, вернулись

И что ко мне, тревожа и дразня,

Приветливые руки протянулись.

И дружеские руки отстраня,

Я говорю без гнева и досады:

— Друзья мои, не трогайте меня,

Мне ничего ни от кого не надо. Е. Тагер

Ученик:

Анатолий Жигулин был по природе очень добрым человеком. Таким он и остался,

несмотря на все ужасы его лагерной жизни. Всю жизнь Жигулин возвращался к лагерной

6

теме, считая своим долгом рассказать о том, что видел и испытал. Даже в застойное время он

отвергал здесь компромиссы.

Я часто друзей вспоминаю:

Ивана, Игоря, Федю.

В глухой подмосковной церкви

Я ставлю за них свечу.

Но говорить об этом

Невыносимо больно.

В ответ на расспросы близких

Я долгие годы молчу. А.Жигулин,1987

(В зале наступает тишина, идет перекличка поэтов)

Тагер Елена, поэтесса, десять лет провела на Колыме.

Плужник Евгений, уже больным туберкулезом был отправлен на Соловки. Там вскоре и

умер.

Васильева Елизавета (она же легендарная Черубина де Габриак), хромую, её отправили

по этапу на Урал.

Учитель:

Простите нас, не названные нами. Мы слышим ваши голоса.

(Диалог с залом. Чтение стихов или короткие рассказы о поэтах, подготовленные заранее).

Ученица:

— Мы к вам идём,

в сегодняшний ваш день,

И в завтрашний ваш день, и в день грядущий,

— Мы к вам идём —

куда ж нам друг без друга,

Мы память, что жестока и горька,

И мы её горчайшая строка,

Но в памяти — грядущему порука,

Цена ж забвенья слишком высока. Ю. Левитанский

(Гасится свеча)

Учитель:

Наша встреча подошла к концу. Нет границ у памяти, но есть предел забвению. Мы

вспомнили — и они снова как будто с нами, все, кого мы назвали и о ком подумали.

Литература



Реквием. Сборник русских и советских поэтов/Сост. Б. Романова Б. М., 1989.



Возвращение / Сост. Е. Осетров, О. Салынский. М., 1991.



Жигулин А.В. Чёрные камни. – М.: Кн. Палата, 1989



Карпов И.П., Старыгина Н.Н. Открытый урок по литературе: Русская литература ХХ

века: Пособие для учителей. – М.: Московский лицей, 2001.



Реквием. Сборник русских и советских поэтов/Сост. Б. Романова Б. М., 1989.



Солженицына С. Вся Россия делится на сны // Литературное обозрение. М., 1994. N

5—6.

7