Роль художественных средств в раскрытии проблематики стихотворений цикла

«Ямбы» в поэзии А. А. Блока

Лирика А. А. Блока – явление уникальное. В ней отражен сложный, но вместе с тем

и внутренне цельный творческий путь поэта. Уникальность ее в том, что она является не

просто собранием разных стихотворений, а «романом в стихах», который сам Блок называл

«трилогией вочеловечения». Она воспринимается как дневник, как исповедь одного

человека, с предельной искренностью рассказывающего о своих надеждах, отчаянии,

блужданиях, взлетах и падениях. В раздумьях лирического героя звучат и нежнейшая

лирика, и гневная сатира, и мужественная гражданственность, к которой приходит он после

долгих нравственных поисков. Уйдя от Прекрасной Дамы, воплощающей идеал мировой

гармонии, герой попадает в сложный и противоречивый мир людских страстей, страданий,

борьбы. Под влиянием тлетворного воздействия этого «страшного мира» человек теряет

нравственные ценности, испытывает чувство скорби, опустошенность, усталость. Но в

отрыве от жизни настоящий поэт существовать не может. Поэтому в его творчестве

появляется

цикл

стихов

«Ямбы»,

в

которых

намечается

принципиально

новое

мироощущение героя. Если в предыдущем цикле «Возмездие» расплате подвергается

личность, допустившая воздействие на себя губительных ядов «страшного мира», то в

«Ямбах» возмездие грозит уже не отдельному человеку, а «страшному миру» в целом.

Здесь

герой

уже

не

скорбит,

а

возмущается

и

отвергает

существующий

миропорядок:

Но только – лживой жизни этой

Румяна жирные сотри…

(«Да. Так диктует вдохновенье…»)

В этом цикле впервые в лирике А. Блока появляется образ поэта-пророка, ясно

видящего свою дорогу. Говоря «нет» «дням настоящим», поэт убежден в том, что крушение

старых устоев жизни неизбежно:

На непроглядный ужас жизни

Открой скорей, открой глаза,

Пока великая гроза

Все не смела в твоей отчизне…

(«Да. Так диктует вдохновенье…»)

Созрело новое чувство героя к Родине – любовь-ненависть, стимул действия.

Недаром эпиграфом к циклу являются слова Ювенала: «Негодование рождает стих». Они

роднят представления Блока о назначении поэта с представлениями А. С. Пушкина, М. Ю.

Лермонтова, Н. А. Некрасова. Думается, именно поэтому цикл носит название любимого

пушкинского размера – жизнеутверждающего, гремучего ямба. «Гневный ямб» стал

смысловой и ритмической основой цикла. Пусть в этих стихах по-прежнему даются

картины «страшного мира», но они уже обличительные, над ними звучит голос не

сомневающегося и разуверившегося героя, а поэта, сознающего свою ответственность за

настоящее и будущее. Поэтому открывает раздел программное стихотворение «О, я хочу

безумно жить…», написанное как раз четырехстопным ямбом.

Это произведение сразу привлекает читателя энергичностью и необычным

построением первой строфы. Затем приходит удивление: почему последняя строфа

выделена курсивом? Это короткое, но яркое стихотворение кажется подведением каких-то

итогов. Появляется желание еще и еще раз перечитать его и понять.

В двенадцати строчках, на мой взгляд, воплощены все прежние нравственные

искания лирического героя, готовность к борьбе с современным ему «страшным миром» и

осознание будущего торжества добра и света. Всеобъемлющая программа изменения мира

заключается в первой строфе, наполненной силой и экспрессией благодаря необычным

синтаксическим конструкциям и особой лексике.

Оптимизмом и жизнеутверждением проникнута первая строка:

О, я хочу безумно жить…

Возвышенный тон достигается использованием междометия «о». Лексическая

особенность этой строки, как мне кажется, заключается и в употреблении наречия

«безумно». Почему «безумно»? Каким содержанием наполнено это слово?

Вспоминая всю прежнюю жизнь лирического героя, мы видим, что она была и

возвышенной, и идеальной, и мятущейся, и тревожной, но никогда – бесцельной и пустой.

Полнота ощущения жизни, ее мощного вихревого потока, думается, и передана наречием

«безумно». Следующие строки подтверждают эту мысль и раскрывают содержание первой

строки, служащей тезисом. За лаконичными предложениями кроется огромное содержание:

Все сущее увековечить…

Сущее – то, что существует, живет одновременно с поэтом, окружает его; то, что в

жизни главное, ценное; то, что веками позволяет существовать человеческому обществу.

Увековечить лучшее, что создано и создается на глазах поэта человеческим обществом в

материальном и духовном плане, – одна из главнейших задач поэта.

Безличное – вочеловечить…

Безличное – не обретшие себя, не нашедшие свою дорогу в жизни, не

сформировавшие свою жизненную позицию люди. Здесь, в первой строфе, появляется

ключевое в лирике Блока слово – «вочеловечить». В «Толковом словаре живого

великорусского языка» В. И. Даля есть слово «вочеловечиваться»: «вочеловечиться,

воипостаситься, делаться человеком, принимать вид, образ человека, естество его,

воплощаться, вселяться в человеческое тело, облекаться в него». Однако, думается, Блок

понимал это слово более глубоко. «Вочеловечить» - это значит одухотворить, наполнить

высоким смыслом жизнь тех, кто не понял своего высокого человеческого предназначения.

Несбывшееся – воплотить!

Очень

емким

по

содержанию

становится

здесь

причастие,

перешедшее

в

существительное, - «несбывшееся». За ним снова чувствуются многолетние нравственные

поиски

лирического

героя.

Стремление

воплотить

несбывшееся

говорит

о

его

оптимистической, активной жизненной позиции, о готовности упорно идти к цели.

Инфинитивы, завершающие каждую строку, придают стиху ощущение уверенности.

Именно благодаря им односоставные предложения звучат как приказы. Синтаксический

параллелизм этих трех строк-предложений подчеркивает и усиливает готовность поэта

принять жизнь в ее реальном проявлении и запечатлеть в своем творчестве.

К такой мудрой пушкинской мысли поэт шел долго и трудно, поэтому во второй

строфе опять возникает тема «страшного мира». Аллитерация (шипящие и свистящие С, Ш,

Ж, С, Ж) создает ощущение тесного, душного, замкнутого пространства. Эпитет «тяжелый»

раскрывает отношение поэта к реальности, которая воспринимается как «жизни сон

тяжелый»:

Пусть душит жизни сон тяжелый,

Пусть задыхаюсь я во сне…

Но «тема страшного мира» уже не доминирует в сознании поэта. «Жизни сон

тяжелый», в котором «задыхается» герой, теперь ему не страшен. Даже картины-символы

беспросветной прежней жизни, дважды усиленные анафорой, не производят гнетущего

впечатления. Уступительные придаточные с однородным подчинением подчеркивают

твердое решение лирического героя заплатить, не раздумывая, эту непомерную цену за

светлое и радостное грядущее. Негативный эмоциональный заряд, выраженный метафорой

«сон тяжелый», уравновешивается лексикой положительных эмоций следующих строк:

«юноша веселый», «в грядущем». Вводные слова «быть может» означают желание быть

понятым правильно и выражают надежду на любовь и признание потомков. Так в языке

настоящего

мастера

обыкновенное

сложное

предложение

становится

поэтическим

приемом.

В стихотворении прослеживается неразрывная связь прошлого, настоящего и

будущего. Перенесенные страдания не были напрасными. Они дали душе бесценный опыт.

Поэтому следует простить прошлое «угрюмство». Курсив, скорее всего, подчеркивает не

только основную мысль данного произведения, но и главную особенность всей поэзии А.

Блока:

Простим угрюмство – разве это

Сокрытый двигатель его?

Лирический герой нашел свой путь, определил предназначение в жизни. Главную

мысль последней строфы снова ярко помогают выразить художественные средства:

синтаксический параллелизм и анафора:

Он весь – дитя добра и света,

Он весь – свободы торжество!

Сочетание разных лексических пластов, использование характерных для поэта

образов-символов, а также других языковых средств – фонетических, синтаксических –

позволяют показать сложный нравственный

путь лирического героя.

В этом стихотворении наиболее полно и открыто сказались жажда слияния с миром,

стремление к гармонии и высоким идеалам. Оно действительно является лирическим

манифестом поэта, его надеждой на признание в будущем.

Однако уйти от «страшного мира» непросто. Общество успокоилось после

социальных волнений:

Так. Буря этих лет прошла.

Мужик поплелся бороздою

Сырой и черной.

(«Так. Буря этих лет прошла…»)

Можно

приступать

к

созидательному

труду.

Природа

и

люди

ощущают

возрождение:

Надо мною

Опять звенят весны крыла.

Эта метафора, эпитеты «страшно», «легко», «больно», а также олицетворение «весна

мне шепчет» хорошо передают притягательную силу весны. А признание «И я целую

богомольно ее невидимую ткань» точно характеризует состояние восторга, охватившее

лирического героя. Теплые лучи весеннего солнца напоминают ему о первой любви и

заставляют учащенно биться сердце:

И сердце бьется слишком скоро,

И слишком молодеет кровь,

Когда за тучкой легкоперой

Сквозит мне первая любовь…

Повтор слова «слишком» говорит об избытке чувства, переполняющего лирического

героя, а авторский эпитет «легкоперой» и эмоционально окрашенные глаголы «молодеет» и

«сквозит» подчеркивают то состояние, которое называется в народе «легко на душе». Но

вдруг курсивом выделен чей-то малодушный голос: «Забудь, забудь о страшном мире…».

Однако лирический герой, выстоявший в «страшном мире», теперь не свернет с дороги,

ведущей к «вочеловечению». С решительностью, подчеркнутой анафорой, он отвергает

этот соблазн:

Нет, не один я был на пире!

Нет, не забуду никогда!

В последнем стихотворении снова ярко проявляется открытая гражданская

направленность цикла «Ямбы»:

Да. Так диктует вдохновенье:

Моя любовная мечта

Все льнет туда, где униженье,

Где грязь, и мрак, и нищета.

(«Да. Так диктует вдохновенье…»)

Поэт романтического склада, Блок провозглашает: «…в эпохи бурь и тревог,

нежнейшие и интимнейшие стремления души поэта также преисполняются бурей и

тревогой». И всем своим творчеством он стремится доказать это. Поэт остро чувствовал

наступление катаклизмов в жизни страны. Всем телом, всем сердцем он вслушивался в гул

эпохи. Его поэзия – результат этого процесса мировосприятия. В ней нам явлен образ мира,

где нередко царит нищета и несправедливость, злоба, насилие, рабство; где страданиями

одних достигается сытость других. Общий пафос поэзии Блока можно определить как

романтико-революционный – конечно, с символистским уклоном. И, хотя его произведения

далеки от революционных, поэт всегда на стороне слабых и страдающих. Негодование

Блока обращено на «непроглядный ужас жизни», изображаемой в стихотворениях цикла

«ночной», «черной», «траурной», «лживой», полной «безличного и несбывшегося». В

последнем

стихотворении

«правый

гнев»

поэта

обрушивается

на

слабых

духом,

испугавшихся борьбы:

Как боязливый крот, от света

Заройся в землю – там замри,

Всю жизнь жестоко ненавидя

И презирая этот свет,

Пускай грядущего не видя, -

Дням настоящим молвив: нет!

Это негодование перекликается с эпиграфом, завершая рассказ об одном из периодов

жизни лирического героя.

Поэт мечтал о том, что будущий читатель, «юноша веселый», увидит в его поэзии

торжество добра, света и свободы, что он сумеет почерпнуть в них силы для жизни. Так и

произошло. Как все истинно великое и прекрасное, лирика А. А. Блока с ее правдой,

искренностью помогает и всегда будет помогать людям жить, бороться, любить и творить.

Используемая литература:

1.

Александр Блок. Собрание сочинений. Том третий. Стихотворения и поэмы. 1907 –

1921. ГИХЛ, Москва – Ленинград, 1960.

2.

Владимир Даль. Толковый словарь живого великорусского языка. Том первый. А –З.

Москва, «Русский язык», 1989.

3.

Борис Соловьев. Поэт и его подвиг. Творческий путь Александра Блока.

Издательство «Советская Россия», Москва, 1973.